Сеть Петровского. Часть 2 - Евгений Сергеевич Калачев

очень тебя прошу, давай не будем опять ссориться и все усложнять… я знаю, что уйти сейчас будет правильно. Прости меня, но я не могу по-другому, просто поверь… ты — самое лучшее и самое болезненное, что было в моей жизни… — она стиснула зубы и зажмурилась изо всех сил, дрожа от душивших ее слез и всхлипывая вслух, не находя сил сдерживаться, — но нужно уметь остановиться, иначе всем будет плохо. Прости меня! — она разрыдалась в голос и, не в силах больше видеть его и продолжать этот разговор, шагнув назад, резко захлопнула дверь…

Петровский сделал медленный шаг вперед, а затем облокотился лбом о дверь квартиры. С той стороны было слышно, как плачет, сидя на полу, Марина. И он был уверен, что она знает, что он еще здесь, наверное, даже слышит его дыхание. Но она уже не откроет ему. Не откроет никогда, как бы ей, возможно, ни хотелось…

Он отошел от двери и, тупо глядя в пол, побрел вниз по лестнице.

Сев в машину, Петровский просто лег на руль. Он не знал, сколько времени так провел. Затем поднял глаза и посмотрел на свое лицо в зеркале. Руки сжались на руле так, что захрустели кости. Петровский стиснул зубы и, даже не вытирая хлынувшие из глаз слезы, закричал в голос. Ему было плевать, слышат его или нет. Вновь встретившись взглядом со своим отражением в зеркале, он со всего размаху ударил кулаком. Затем еще раз и еще. Лопнуло стекло, затем само зеркало с треском сломалось и упало в салон. Но Петровскому было уже все равно…

***

— Да нет, Серег, говорю тебе, фигня это все! — Юра отдал Сергею телефон, на котором был открыт сайт со списком потенциальных вакансий в Нобельске, — процентов девяносто — или «однодневки», или обманут или схема, типа возьмут на испытательном сроке, а потом выгонят по надуманным поводам…

— Что, в этом мире вообще не осталось ни честных работодателей, ни честных способов зарабатывать? — Макаров хмуро посмотрел на приятеля.

— А то ты раньше не знал! — Юра тяжело вздохнул, — потуги на первом курсе ничему не научили? Может зря ты так, Серег, с плеча? — он выразительно посмотрел на Макарова.

— Зря?! — Сергей сверкнул глазами, — ты уже забыл, куда приводят эти игры с законом и смертью? Вот туда и приводят: в тюрьму и на кладбище! Нет, увольте, больше я туда не вернусь!

— А ведь ты изменился, — заметил Юра, не сводя с Сергея взгляд, — хоть и не хочешь это признавать. Не знаю, дело в банде Петровского или в чем-то еще, но ты изменился, братан…

— Может быть, — Сергей равнодушно пожал плечами, — но одно я точно знаю: хватит с меня банд. И дело здесь уже даже не в принципах. У меня есть мать, Юра. Как она будет жить, если меня убьют или посадят? — он цокнул языком, тоже взглянув на Юру.

— Вот я и говорю: изменился, — кивнул тот, — даже рассуждаешь иначе…

— Может быть, — вновь коротко ответил Макаров.

— Кстати, все хотел спросить, — начал Юра после небольшой паузы, — того парня, ну… которого убили… — он немного замялся, зная, что Сергей знал погибшего паренька, — ведь не могли же из-за дел в универе? Что случилось, Серег, ты-то знаешь?

Макаров направил на Юру уничтожающий взгляд. Страшный взгляд, такого раньше у него не наблюдалось.

— Ладно, понял, не спрашиваю! — тот раздосадовано кивнул, — давай еще работу тебе посмотрим…

— Давай, — Сергей кивнул, мысленно вновь ловя себя на приступе злобы, — работают же люди как-то.

— Как-то работают, — Юра вздохнул и вновь открыл нужный сайт.

***

— Да ты что, не врубаешься? — выкрикнул Фролов, перегибаясь через стол, — кто еще это мог быть, подумай сам! Чел пережил девяностые, ответки от «откинувшихся» лет десять спустя не коснулись, а тут ни с того ни с сего протекли мозги на собственную тачку?!

— Не ори! — одернул Джамал, — понимаешь вообще, о чем чешешь на всю кафешку? — он сердито посмотрел на приятеля и добавил уже очень тихо, — с чего ты вообще взял, что Костян его пришил…

— А кто еще?! — Фролов наклонился к Джамалу и с жаром заговорил, — да это же было очевидно, что он все так не оставит! Он никогда ничего так не оставляет! Вы же знаете, как он ценил Славика… Славика убили. И вот… бам! У Алана «протекает башня»! Вы что, реально не врубаетесь? — Дмитрий переводил взгляд с одного приятеля на другого.

— Ну, не знаю, Димас, — задумчиво проговорил Соловей, — Костян, конечно, отпиленный, но чтобы замочить кого-то… это как-то уже чересчур…

— Ну, понятно, — Фролов кивнул, — а ты, Асхат, что думаешь? — он ткнул Асхата локтем в бок.

— Да ничего не думаю, — негромко ответил тот, — рад, что эта падла, убившая Славика, сдохла. А уж кто там его прикончил — дело третье. Хотя, конечно, мне тоже не верится, что это Костян…

— Третье дело?! — Фролов так и подскочил на своем месте, — да если все так далеко зашло, что он может с легкостью замочить человека, то…

Соловей громко кашлянул и сделал страшные глаза. Фролов осекся и поднял голову. Рядом с их столом стоял Петровский и сверлил собравшихся взглядом. Асхат, Джамал и Соловей тоже повернулись к нему, но все пока что молчали.

— Приятной трапезы, мужчины! — Петровский криво усмехнулся.

— Костян… — Фролов посмотрел на него исподлобья и сказал очень тихо, понимая, что он прекрасно слышал, что здесь обсуждалось: — скажи только честно, если мы тебе еще свои: это ты? — он буквально впился в Петровского глазами. Пару секунд тот молчал, а потом кивнул:

— Ну да, ты меня раскусил.

Фролов в ужасе округлил глаза и вжался в спинку дивана. Теперь ему стало по-настоящему страшно.

— Я не Костя, — продолжал тем временем Петровский, — я — жидкий терминатор, принявший его облик, знаешь про такого? Меня послали менты, чтобы я подобрался к вам под видом Костика и всех посадил… ну чего ты смотришь-то на меня? — Петровский опять очень зло ухмыльнулся и, пододвинув стул, сел.

— Ты же понял, о чем я, шутник! — Фролов наклонился к нему и понизил голос до шепота: — Алана ты замочил?

— Господи, как же вы меня все достали! — Петровский закатил глаза, — Фролов, ты туда же? Ты вообще соображаешь, какие вопросы задаешь? — он посмотрел на Дмитрия какими-то пустыми, буквально выцветшими глазами.

— Я соображаю, — хрипло прошептал Фролов, — а ты соображаешь?

— Фролов! — Петровский надвинулся на него, чем заставил еще сильнее вжаться в спинку дивана, — не забивай себе голову черт знает, чем. Ты реально считаешь, что я мог это сделать? — в его взгляде опять явственно считывалось безразличие, что теперь уже заметили все. Это было странно. И страшно одновременно. За эти годы